Утряска даты и времени разговора с СЕРГЕЕМ МАЗАЕВЫМ происходила как в песне: «На завтрак разминка, в обед тренировка, на ужин игра». Фронтмен «Морального кодекса» работает сразу над тремя крупными проектами. Репетиции концертов классики, доводка эстрадного альбома, сборка песен для нового альбома группы — все происходит одновременно. В итоге Сергей давал интервью, застряв в пробке по пути на очередную репетицию. Корреспондент РБК daily МАКС ХАГЕН узнал о возвращении к кларнету и особенностях провинциальных филармоний, поиске звука и выпуске альбомов как искусстве. Посмотреть на результаты репетиций можно 3 ноября в концертном зале «Барвиха Luxury Village» — Сергей Мазаев и Игорь Федоров при оркестре покажут программу «Классика без Кодекса».
Оркестр играет…
— Сейчас у вас идет работа сразу с двумя оркестрами — эстрадным, с которым вы записываете альбом, и симфоническим, с которым вы играете программу «Классика без Кодекса»…
— «Классика без Кодекса» — проект с Игорем Федоровым. Вообще это кларнетовый дуэт. В конце я, правда, все равно пою несколько песен, потому что публика ждет вокала. Я сделал несколько аранжировок известных произведений, наших в том числе, под симфонический или камерный оркестр с участием ритм-группы. Можете назвать ее эстрадной или рок-группой. Я это все рассматриваю просто как музыку. Я рок-н-ролл узнал как музыку, а не социальный протест или образ жизни. Когда я был подростком и слушал Deep Purple, Slade и Led Zeppelin, не понимал, о чем речь шла в песнях, — это была музыка, которая вызывала у меня эмоциональный подъем. Собственно, здесь то же самое. Музыке я учился как классический кларнетист и недавно вернулся к инструменту. Очень нравится. Я начал заниматься с Игорем Федоровым — он виртуоз высочайшего класса, концертирующий кларнетист. Это вообще для нашей страны редчайшее явление, у нас так работают в основном скрипачи, пианисты или виолончелисты. А кларнетисты, как правило, играют в оркестрах. Мы с ним сделали программу, от которой я получаю огромное удовольствие. Плюс доход — не сногсшибательный, но вполне приличные деньги. Оказалось, что очень живой интерес такой проект вызывает у филармоний по всей стране. Мы играем с местными симфоническими оркестрами, обмениваемся опытом, Игорь даже иногда дает мастер-классы, специально приезжает на день раньше. Он же еще и дирижер, сейчас у Владимира Понькина занимается. А в филармониях этих упадок полный, невероятно низкие зарплаты, меньше 10 тыс. руб., какие-то пособия кошачьи… Это даже непонятно что такое. Люди, которые работают в филармонических и симфонических оркестрах, — играющие грамотные музыканты, потратившие годы на учебу. И, конечно, невнимание властей к этой проблеме раздражает невероятно.
— Что за публика ходит на такие концерты?
— Совсем разные люди. Когда я играл квинтет Моцарта в Москве, Владимир Владимирович Познер даже был с друзьями, например. Но судя по тому, что в конце концерта люди встают и начинают хлопать, публика эта в филармонию никогда не ходила. «Классическая» аудитория так себя обычно не ведет. И все очень довольны. Надеюсь, эти люди и дальше будут ходить на классику. Почему бы не пригласить их в хороший зал и не дать послушать в первом отделении нормальную красивую классическую музыку, из которой выросло все, что сегодня существует? Нам удается. Знаете, это пользуется очень таким… хорошим успехом, не скандальным, а реальным. Классические музыканты высочайшего уровня приняли меня обратно в свою семью. Для меня это очень престижный и приятный момент.
— «Эстрадный оркестр Сергея Мазаева» — это тоже пример работы с проверенными вещами?
— Оркестр — условное название, которое висит в воздухе, может, еще что-то придумаем. Но как минимум это правда. Я вообще думал назвать его «Оркестром легкой музыки», пока эта идея висит. Время до разговоров о «дизайне» есть, мы пока заканчиваем монтаж пластинки. Я сам собрал музыкантов, каждого персонально имел в виду. Спеть хочется много чего и в то же время не хочется убивать жанр «Морального кодекса». Есть и эстрадные какие-то песни, и еще что-то. Я же не какой-то упертый рокер, я просто музыкант. Кларнет и рок-н-ролл — это далекие и обычно исключающие друг друга вещи, хотя у The Beatles они были.
— По какому принципу собиралась и записывалась легкая музыка?
— Проект возник самопроизвольно. Еще в середине 90-х мне позвонили с телевидения: «На Поклонной горе будет большой праздник, хотим попросить разных эстрадных рокеров спеть песни о войне». И предложили «Темную ночь». Я сначала так шуганулся — исполнение Марка Бернеса ведь считается эталонным. Не из-за того, что он пропел круто, он эту песню исполнил как актер, когда настроение важнее, чем хороший вокал. Я обратился к нашему клавишнику Константину Смирнову, аранжировщику с очень хорошим вкусом. И он сделал композицию в стиле «Звездных войн», такое аналоговое звучание, с засэмплированным вступлением самого Бернеса. Получилось очень удачно. Потом меня попросили спеть «Ноктюрн» Бабаджаняна на вечере его памяти. Как-то так, разные случаи — и песни постепенно накопились. А поскольку я воспитывался как духовой музыкант, аранжировки с эстрадным оркестром мне все-таки близки.
Звуковой кодекс
— Как продвигается новый альбом «Морального кодекса» при текущей занятости?
— Неплохо. Мы уже сделали 16 произведений, дописываем сам материал. Особо не спешим. Это же не бизнес у нас в стране, за рубежом тебе надо записывать пластинки, чтобы присутствовать на рынке. А то, чем мы занимаемся, это искусство. Как художник пишет картины, так и мы выпускаем альбомы. Уже больше пяти лет номерных альбомов у «Кодекса» не было. Музыки вокруг нас и у нас самих много, но вот звука мы пока не нашли, чтобы освежить это все. Есть что-то, но, мне кажется, пока недостаточно. Надо найти что-то новое, особенно для такой пластинки. На гитаре все сыграли, на барабанах сыграли, на клавишах — все вроде уже сказано. Но вот как сказать это еще раз? Все и выливается в звук! Он решающее значение имеет. Если взглянете на всякие тенденции, британские например, то аккорды ведь все те же, что раньше, а звук меняется.
— За звуком у нас часто к западникам и обращаются…
— Конечно, и мы будем привлекать их. Мастерить альбом наверняка будем там, да и сводить что-то тоже, с проверенными партнерами — Тимом Палмером или Франком Филипетти. Люди высокого полета в своем жанре.
— При этом в Москве, как говорят, уже можно сделать все, что угодно…
— Мы ориентируемся на специалистов, которые сделают работу лучше. У нас все возможно сделать — мы и делаем. Мы далеко не во всех случаях отправляем музыку в Англию. Просто калибр, знания и опыт очень разнятся. У нас людей, отчетливо понимающих этот процесс, то, как формируется звук, единицы. Да они вообще-то тоже еще не находятся на их уровне. Тут важна даже не заграница как таковая. Дело в том, что в Лондоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе в основном и живет эта культура. Есть еще какие-то шведские и немецкие студии. Но по большому счету вся индустрия звучит буквально из трех городов, там находятся лучшие люди, серьезные. Ведь весь этот шоу-бизнес и эволюционировал через их руки. Самыми дорогими специалистами в этой области являются люди, которые работают уже по 30—40 лет. Вот Крис Кимси, который для нас многое сделал и продолжает делать, — он же начинал в начале 70-х, он был ассистентом звукорежиссера на Jesus Christ Superstar. Там еще «лампа» сплошная была, а потом вся эволюция до «цифры» так и прошла через его руки. И коллеги у него такие же — они точно видят и знают весь этот мир звуков. Стоят они, конечно, немало. Если мы к ним обращаемся, то приходится готовиться и материально, копить деньги. Но и то, что мы им отправляем, тоже делаем тщательно, по их стандартам.
Для миллионов
— Два года назад вы помогли записать и выпустить альбом «Огненный лед» московским неоромантикам — группе «Николай Коперник». По-моему, это был один из лучших релизов в 2011-м, как раз пример очень правильного подхода к звуку…
— Музыка Юрия Орлова мне всегда очень нравилась, я понимал, что она должна быть записана качественно. У ребят из «Николая Коперника» в руках мастерства особенного нет, из-за того что они мало концертов играют. Им нужна была спокойная обстановка — просто записать песни. Я помог организовать все эти процессы. В этот момент мой сын Илья учился в Berkley College of Music на продюсерские темы, шел поэтапно по всей этой системе: приборы, программы, запись, сведение… И параллельно мы все это делали — по науке. На мой взгляд, получилась реально одна из лучших пластинок десятилетия. Понимаете, мы угощаем публику тем, что нам самим нравится, делимся. У нас нет умысла испечь что-то такое специально. Но вот эта музыка, как мне кажется, могла бы быть для миллионов. Она простая для восприятия, ее слушать надо, наслаждаться. А еще на хорошей аппаратуре можно сделать громко — будет еще приятнее.
— Когда «Кодекс» начинал в 90-х, казалось, что российская поп-музыка движется в правильном направлении. Не просто стремились «догнать Америку», но и делали это весьма качественно…
— И сейчас есть много интересного. Уровень молодежи хороший, достаточно мощных ансамблей. Просто их не видно и не слышно на центральных телеканалах. В Интернете с собственной рекламой тоже все непросто. Информации много, но кто-то всегда прорывается. Вспомните, какая тогда, в 90-х, была плотность такого продукта на телике. Этим просто мало кто занимался. Все же торопились сначала нефть и металлы растаскивать, а уже потом все остальное.
— Позже новым артистам — и популярным, и интересным, вроде того же «Кодекса», засвечиваться становилось все труднее…
— Это же не только у нас. Посмотрите рейтинги того же Billboard в 80—90-х и сейчас. Там каждую неделю появлялось по две-три новые песни в первой десятке чартов. Майкл Джексон или кто-то еще мог стоять по несколько недель. А после 2000-го уже по месяцу, а то уже и три-пять стали вещи оставаться. Все уплотнилось. Пиар-бизнес тоже стал такой, осознанный. Все стало плотнее, дороже — конкуренция и рынок свое взяли. Это, в общем, нормально. Специфические музыкальные вещи имеют своего слушателя и средства, чтобы как-то существовать. Допустим, Леди Гага — популярная артистка, поп — это тоже своего рода искусство. Но не забудем и всю технику этой индустрии. А есть кто-то вроде Пэта Метени, который был очень популярен в 80-х. Но он же никуда не делся, он гастролирует, новые слушатели появляются. Но новым лицам пробиваться труднее. Приходится делать уже какие-то более интересные вещи, нежели те, что уже были. И, кажется, процесс останавливается — но нет, все движется.
Читать полностью: http://www.rbcdaily.ru/2012/11/02/lifestyle/562949985052791